Манифест деклассированного художника собрал не только сотни лайков, но и весьма неожиданное возмущение. Оно неожиданно в том смысле, что текст, целившийся в обывателей разной степени обеспеченности, попал, вдруг, в касту художников. Кто бы мог подумать, что пестование поэтичного бытия окажется покушением на круговую поруку мольберта и кисточки?
Реагируя на моё заявление «Я – художник», один читатель пытается выяснить, имеется ли у меня соответствующее образование, другой – спрашивает, действительно ли я умею рисовать, третий – просит предъявить картину. Всё это – очень интересно, поскольку обнажает ряд проблем.
В своё время я неоднократно призывал «художников» превозмочь энтропичное гетто арт-тусовки, прекратить закрываться от мира и стать его полноценным участником. Это был сугубо про-художнический призыв – ведь, открывшись, художник получает если не внимание, то материал для дальнейшей работы.
Однако закрытая тусовка, в которой я усматривал принципиальную проблему, – не случайная, и для многих даже выгодная явленность.
Искусство всегда собирало вокруг себя обилие проходимцев, которые, собственно, и строят забор вокруг привлекательной идентичности “художник”. Закрытость – единственное, что наделяет их социальным статусом. Бездари лепятся в стаи, чтобы легитимизировать своё бесплодие. Обласкивая друг друга, они обретают комфорт – и смерть на время отступает. Исключая всех прочих, они исключают критику, и угрозу быть разоблачёнными на фоне подлинных демиургов и визионеров. Простое идентичностное заявление «Я – художник» оказывается актом агрессии, в рамках которого заявляющий вторгается на территорию, присвоенную теми, кто кричит «Мы – художники».
Один из постоянных читателей Луча так и написал: «Я провожу много часов в день в мастерской, дыша парами скипидара и вымазавшись с ног до головы маслянными красками, и так много лет подряд… а тут приходит Толя, садится на лавочку в парке, рядом с пенсионерами и мамашами с колясками, и начинает бубнить про то, что он тоже художник! WTF?!…».
Как и все прочие сферы общественной жизни, искусство – это поле боя между личностью и коллективом. Цитата выше обнажает фундаментальный водораздел между художником как профессией и художником как состоянием. Многие из тех, кто является художником по профессии, не является художником по своей сути, и наоборот. Значит, сама дефиниция художника должна быть переосмыслена.
Художник всегда происходит внутри. Это то, как ты смотришь на мир. Как его чувствуешь, переживаешь. Это движение в область, где заканчивается привычное. В запреты и страхи – туда, где больно и темно.
Искусство – не средство и формы, дипломы и знаки, но пойманный отблеск живого, момент настоящего, эрос и танатос.
Художник может учиться, но научить быть художником невозможно. Арт-школы – это крематории, где художник сгорает в обмен на ремесло и включённость в профессиональную среду. Здесь можно выпить, тихо тлеть, но нельзя быть.
Так сгинул мой один приятель. Талантливый и бесстрашный, он писал очень непосредственные картины; картины, рождённые импульсом – бездумные, всегда с личностным «изъяном». Поступив в престижную западную артскул, он, впрочем, быстро превратился в одного из многих. Словно наглотавшееся прозака, его искусство стало нормальным, «как надо», и потому – безынтересным.
В этом нет ничего удивительного. Сам феномен арт-школы предполагает форматирование и институциализацию художественного мышления. Тебя просто ставят на проверенные рельсы, двигаясь по которым у тебя будет хлеб и выставка, но ты никогда не станешь историей. «Я – художник» превратится в «Мы – художники». Арт-школа, таким образом, – это высокооплачиваемый Освенцим, работа в котором всегда заканчивается газенвагеном, освобождающим от жизни.
Я научился писать только тогда, когда перестал посещать пары в Институте журналистики. Годами я ходил по галереям, но стал художником только после того, как предпочёл им улицы и путешествия, а «творческим личностям» – разных людей с радиоактивной и неподдельной витальностью.
Это не значит, что искусство не способно вдохновлять, напротив – все те образы, которые публикуются в сообществах Луча на Facebook и Вконтакте – все они направлены на развитие мысли и чувства. Но также – являются частью призыва покинуть снобский плен, открыться миру и пережить его щедрое разнообразие.
Искусство – это не деланье, но виденье. Оно разлито повсюду, но крайне редко там, где пишется «искусство».
Художник – это не про кисточку. И даже не про произведение. Можно быть художником, вообще не снимая фильмов, не делая музыку, не создавая картин. Художник – это ухо, сердце, глаз. Это не ЧТО, а КАК. И потому, если ты хочешь быть художником – живи. Но только не иди в арт-школу, где тебя отшлифуют, и не запирайся в мастерской, где отсутствие сквозняка и событий превратят тебя в затхлую мышь.
Отправляйся в реальность – гулять.
Анатолий Ульянов
