Михаил Рашковецкий, искусствовед
Человек – часть Природы. В этом смысле он зависим от закономерностей, которые сам назвал естественными. Однако еще партия учила нас, что его нельзя свести к комбинации атомов с заданными свойствами. Другими словами, природа – лишь часть человека, и не этой частью он нам интересен, когда мы обращаем внимание на специфику homo sapiens.
Чем проще живой организм, тем автоматичнее (естественнее) его реакции. Специфика человека – в принципиальной не-автоматичности его поведения, осознаваемого через категории свободы и выбора. (Даже принципиальные борцы против свобод и выборов в ХХ веке, как правило, апеллируют к результатам референдумов).
Человек – и творец, и продукт культуры. Афишный образ академика Лысенко, одно время жившего и работавшего в Одессе, напоминает нам о том, что понятие культуры этимологически связано с активным вмешательством в естественные жизненные процессы культивируемых растений. Мы не приемлем пафос топорной селекции, но убеждены в том, что любое социо-культурное существо не натурально и “по понятиям”, и “по жизни”.
В отличие от сверхъестественного полета Бэтмана или противоестественного (суицидального) полета из окна 12 этажа, полет “Люфтганзы” есть ни что иное, как обычное неестественное деяние. Точно так же неестественно (т.е. искусственно) все, что не наследуется генетически – от прямохождения до теорий и практик слияния с космосом. Экологические движения суть искусственные выводы из неестественных посылок. Да и генетике уже недолго оставаться служанкой стихийной игры мутационного спроса и предложения.
Если многие традиционные культуры ориентировались на идеалы естественного как вечного или повторяющегося (гармония, совершенство, высшая истина), маскируя таким образом свою искусственность, то это проистекало из необходимости компенсации, т.е. протезирования недостающих человеку органов или свойств, как-то: перьев, копыт, клыков, но самое главное – прелестей беспроблемных автоматизмов. Культура постиндустриальной эпохи уже не должна и не может играть в прятки сама с собой, ссылаясь на естественные или сверхъестественные основания. Она пережила и просветительские утопии антропоцентризма.
Человек не венец природы и не царь зверей, он не лучше и не хуже, он – другой.
Он совершает выбор и отвечает за результат перед самим собой. Он неестественен по самому своему естеству, он открыт, незавершен и несовершенен. В этом его специфика со всеми плюсами и минусами, его отличие от непогрешимости ангелов или невинности животных. Это мироощущение было бы похоже на ренессансный титанизм, если бы не понимание того, что благодаря своей видовой специфике современное человечество в любой момент может ошибиться непоправимо и прекратить свое существование гораздо раньше крыс или бактерий. Но только оно способно избежать неизбежного, “естественного” финала и компенсировать, скажем, угасающее Солнце альтернативным источником энергии.
Кто сказал, что современное искусство лишено идеалов? Мы работаем на переднем крае неестественного отбора, мы жертвуем и рискуем в поисках оптимального баланса или дисбаланса искусственного и натурального, заранее зная, что удачной находке сразу грозит опасность стать очередным и “естественным” общим местом. Причем наши эксперименты, будучи принципиально погрешимыми, опасны только для экспериментаторов, они не приводят к непоправимому для всех, потому что ни народные массы, ни власть имущие не могут взять их на вооружение. А то, что они могут взять на вооружение, не является современным искусством. Нас можно терпеть или не терпеть, но нельзя использовать непосредственно, как нельзя съесть нарисованное яблоко и ощутить вкус натурального.
В нашем жизненном пространстве почти до-индустриальный быт и реликты культуры тоталитарно-индустриального общества уже сейчас, посредством масс-медиа, неестественно сожительствуют с поп-культурой виртуального будущего. А лакуны реальности, например, – отсутствие современного выставочного зала или уличных граффити – компенсируются искусственными граффити на стенах сгоревшей дискотеки Центра украинской культуры с неслучайным названием “21-й век”.
Выставка прошла под эгидой Центра современного искусства Сороса. Напомним, что сам Джордж Сорос по-прежнему отстаивает идеалы открытого общества с его принципами несовершенства и погрешимости. Миллиардер Сорос сегодня говорит о капиталистической угрозе и о недопустимости социального дарвинизма, ориентированного на естественный отбор.
Мы выдвигаем гипотезу о том, что в Одессе складываются уникальные условия для художественного исследования феномена неестественности как позитивного фактора существования современной цивилизации, поставившей себя перед искусственной необходимостью самоограничений при сохранении ценностей свободы индивидуума.
Справка
НЕЕСТЕСТВЕННЫЙ ОТБОР – первая годовая выставка Центра современного искусства Сороса – Одесса, проведенная в 1997 году в здании Государственного Центра украинской культуры куратором Михаилом Рашковецким.
Участники:
А.Афонин, И.Гусев, Д.Дульфан, Г.Катчук, М.Кульчицкий & В.Чекорский, В.Маляренко, Ф.Перловский, А.Ройбурд, А.Романовская, А.Шевчук.
Значительной частью этой выставки был самостоятельный кураторский проект Андрея Тараненко “KANDIMAN”, представивший серию граффити в общем с другими работами интерьере выставочного зала.
Участники:
А.Афонин, И.Генералова, И.Гусев, Д.Дульфан, Е.Иванов, Г.Катчук, В.Кожухарь, О.Козаченко, М.Кульчицкий & В.Чекорский, Е.Михайловская, А.Тараненко.
Также в рамках проекта «Неестественный отбор» прошел День перформанса «В РУИНАХ ХХІ ВЕКА», куратором которого был Александр Ройтбурд.
Участники:
И.Генералова, Е.Иванов, Г.Кадина, У.Кильтер, С.Косяченко, Е.Локутова, А.Полихромиди, А.Постоленко, А.Ройтбурд и др.
Источник: https://www.facebook.com/modern.art.museum.of.odessa/
