11 февраля Экспериментальный центр современного искусства “Чайная фабрика” представил проект молодых одесских художников “ОНА”.
Читайте также: ОНА: групповой проект молодых художников
Художники, авторы выставки – Екатерина Юськович, Константин Цапок и Егор Гноевой обратились к осмыслению проблемы женского, и не пускаясь в странствия по феминистскому дискурсу, предложили взглянуть на современную женщину особым взглядом. Одесскому зрителю было предложено поразмыслить над традиционным олицетворением женского начала в природе, отыскать образные архетипы женщины в истории искусства и разобраться в социально-психологических аспектах женственности. Впрочем, мы решили поговорить с художниками не об этом.
Я знаю, что у вас троих сложились особые отношения с учебными заведениями. На ваш взгляд, в чем проблема художественного образования в Украине? И существует ли она вообще?
Егор. Проблем много, если разобраться. Основная проблема, которая бросается в глаза, связана с тем, что у нас история искусств заканчивается на модернизме. Так что, приходя в музей, где выставляются современные художники, даже многим студентам не все там понятно. И за счет неведения у них складывается неправильное представление о современном искусстве. Сейчас в НАОМА (Национальная академия изобразительного искусства и архитектуры, Киев. – ред.) пытаются как-то исправить эту проблему сами студенты: агитируют старшее поколение, чтобы они обучали тому, чем они непосредственно занимаются, предлагают открыть кафедру актуального искусства. Проблема, по сути, в том, что учебная программа во всех художественных вузах строится на реализме. Учитывая, что искусство не всегда реалистично, и не все можно выразить подобным образом, стоит ли строить ее на реализме? Некоторые преподаватели говорят: «Научись реализму, а потом поймешь, чего ты хочешь». А студенты в большинстве случаев на половине обучения понимают, что им это уже все надоело – люди, руки, ноги. Многим художникам реализм чужд, им тяжело выразить себя в этом. Иногда хочется просто изучать композицию, делать что-то свое. С другой стороны, украинское художественное образование дает хорошую базу, которую ты можешь потом использовать, как хочешь. То есть для одного студента – это проблема, для другого – возможность.
Катерина. Проблемы существуют и начинаются они с таких мелочей, как жуткий холод в мастерских и плесень, а заканчиваются тем, что программа обучения совсем не соответствует рынку сегодняшнего дня. Именно поэтому я решила не продолжать учебу после училища, выбрав бесплатное самообразование взамен плохого платного.
Константин. Мне кажется, что основная проблема украинского художественного образования в каком-то отсутствии выхода у этого образования. То есть, большинство заданий и работ остаются учебными по форме и содержанию, в них не заложена перспектива, например, выставки. Ты делаешь какое-то задание, ты чему-то научился и все, на этом весь твой опыт заканчивается. Есть отношение к образованию как к некой игре или имитации, которая с окончанием вуза на том и заканчивается. Мне кажется, это и есть основная проблема. Человек четыре года что-то делает, ему ставят за это оценки – хорошие или плохие, а хорошие оценки это еще хуже, потому что в результате он выходит и понимает, что он хорошо учился, у него отличный диплом и т.д., но все это не имеет никакого отношения к реальной жизни.
Е. Нас не учат продавать и зарабатывать. А это, по сути, то, чему должен научиться любой художник. Есть много способных и талантливых художников, которым сложно пробиться сквозь всю эту пропиаренную бездарность. В наших вузах художники учат других художников рисовать, а все, что происходит после того, как ты закончил работу, тебе не рассказывают. Тебе не объясняют, с какой целью ты ее сделал, и как получить какую-то прибыль. Это все вопросы, над которыми не хочется задумываться, но стоит.
В западном арт-мире много таких художников (если не большинство), которые не имеют художественного академического образования. Как вы считаете, нужны ли эти знания современному художнику? Не мешают ли они ему?
Е. Сложный вопрос. С одной стороны – образование необходимо, а с другой – всему можно научиться, посещая музеи и рассматривая картины, изучая конкретные работы конкретных художников.
Катя. Образование для художника важно не менее, чем для врача-хирурга. Я считаю, что художнику не помешало бы знать в том числе и философию, психологию и т.д.
К. В зависимости от того, чем человек хочет заниматься. Из академического образования можно много чего полезного взять. Достаточно быть просто внимательным. Быть внимательным к тому, что ты делаешь и над чем работаешь. Быть внимательным к самому себе, и тогда все получится. И возможно, тебе уже не нужен будет преподаватель. Потому что все академическое искусство, которому мы обучаемся, построено на изучении натуры. Ты через внешнее познаешь внутреннее. И здесь важно быть просто внимательным.
Е. Сегодня благодаря интернету и СМИ у нас есть доступ к гораздо большему объему информации, чем раньше. Можно всему научиться, просто зайдя в YouTube.
К. Если знаешь, что искать.
Е. В принципе, это проблема всего нашего века…
К. Шум. Казалось бы, есть доступ к большому количеству информации, но сможешь ли ты найти в нем то, что тебе нужно?
Е. С этой мыслью я и делаю сейчас свои работы. Пытаюсь разобраться в своих мыслях, найти то, что меня тревожит, и вдруг понимаю, что там – кавардак, вопросов слишком много. И здесь моя задача, как художника стоит в следующем – показывать ли сам шум, сделав его проблемой современности, или покопаться в нем и найти что-то конкретное, частное.
А как вы относитесь к альтернативному художественному образованию? Я имею в виду, например, школу современного искусства Виктории Бурлаки или киевскую академию медиа-арта.
Е. Никогда не встречал людей, которые закончили студию и стали после этого художниками. Я не знаю, куда деваются эти люди. Может, они уезжают куда-то и хорошо там живут? Почему я никогда их не встречал? В этом и проблема, я не доверяю таким заведениям, потому что не вижу людей, которые там учатся или учились, не могу с ними пообщаться.
К. Мне кажется, что альтернативой вузовскому художественному образованию может быть работа с каким-то конкретным, состоявшимся художником, если он тебе близок.
Ты имеешь в виду модель «мастер-подмастерье»?
К. Что-то в этом духе, да.
Е. Я сейчас подумал, что в прошлом Баухаус (Bauhaus – учебное заведение, существовавшее в Германии с 1919 по 1933 годы, художественное объединение и соответствующее направление в архитектуре. – ред.) тоже считался альтернативным образованием. Там преподавали состоявшиеся художники, которые учили студентов не столько композиции, сколько эстетике. Например, как сделать вещь, которая будет и красивой, и функциональной одновременно.
К. Там вообще была система образовательных кругов, на последнем из которых студенты выходили к какому-то конкретному предмету. То есть, художник на последнем этапе решал, с чем будет работать – с металлом, текстилем и т.д. Мне кажется, эта модель намного приятнее и интереснее, она больше связана с практикой.
Е. Мне нравится эта модель тем, что внутри нее студент имеет выбор. Сегодня, мне кажется, у людей вообще есть некая потребность в свободе выбора и дикое желание ее реализовывать. Это культивируется в современной культуре и в то же время является материалом для манипуляций, например, в сфере маркетинга.
К. Кстати, в Харькове на дизайне студенты делают не только проекты, а уже готовые изделия. Там довольно сильная школа дизайна. Что интересно, в Одессе, как в Харькове и в Киеве, более жесткая академическая школа, а во Львове она отошла уже на задний план. Там, если студенты уходят больше в творчество и тем самым отходят от академизма, то порой появляется огромное количество мусора, связанного с непрофессионализмом – с отсутствием знаний композиции, анатомии… Но в то же время бывает, что появляются и очень выразительные вещи, которые красивы сами по себе.
Давайте поговорим о нашем художественном училище. Как вы оцениваете его эффективность обучения?
К. Опять же все зависит от человека, который туда пришел. Я шел туда со знанием того, что хочу этой академической школы.
Катя. Здесь у меня возникает двоякое чувство по отношению к училищу. Грековке нужны квалифицированные специалисты, и что самое важное – современные, которые не будут обучать студентов хитростям 80-х годов. Такие преподаватели есть в училище, но их очень мало, они на вес золота. Есть еще одна проблема: наши преподаватели любят бороться за звание “лучшая группа училища”, вбивают в голову студентам, что они – гениальны, а потом бедные дети, получив диплом, не понимают, почему их не встречают с объятиями на собеседованиях.
Е. Каждый студент, который сюда поступает, получает необходимые знания. Правда, у нас есть преподаватели, которые не получили высшее специализированное образование, или такие, кто не ведет выставочную деятельность. Но даже если убрать проблему с преподавателями, то остается программа, которой уже 150 лет…
К. Ни по какой специальности не учат по программе 150-летней давности, и было бы логично ее изменить, усовершенствовать.
Е. На самом деле у нас программа 20-летней давности максимум, ведь в Союзе были совершенно другие требования для художников. Например, кардинально и в лучшую сторону изменилась программа по композиции. Учитывая, что из Грековки вышло столько хороших художников, возникает легкая гордость, что учишься в таком вузе. Правда, почему-то, когда находишься внутри него, ты этого не ощущаешь.
Давайте представим, что вам дана власть что-либо изменить в Грековке. Что бы вы сделали?
К. Можно было бы сделать выставочный зал от училища. Мне кажется, было бы очень здорово, если бы училище имело свою галерею. Стоит также изменить программу. Во Львове, например, ввели курс современного искусства для магистров. Она построена таким образом, что студенты проходят определенный период в искусстве ХХ века, начиная, кажется, с Малевича, и делают работы в этом стиле. Например, при изучении дадаизма они делают реди-мейды и т.д. Можно было бы попробовать ввести этот курс или хотя бы включить изучение современного искусства в курс истории искусств.
Вы не думаете, что причина того, что преподаватель не доходит до современного искусства в курсе, может быть связана с тем, что он не в силах объяснить материал? То есть причина может быть в отсутствии у преподавателя компетенции в этой области.
Е. Да, далеко не все преподаватели понимают современное искусство, далеко не всем оно интересно. Но есть и другие, например, Н.Лукин, И.Варешкин, С.Папроцкий, которые им занимаются. У каждого из преподавателей есть свои предпочтения в художественных стилях и часто, исходя из этого, они пытаются судить о работах студентов. Но с другой стороны у тебя есть возможность “черпнуть” у каждого, расширить свои знания. Если есть такое понятие, как человеческий фактор, то Грековка – один сплошной человеческий фактор.
К. Есть там какая-то атмосфера, магия места. Были подъемы и спады, она чуть ли не закрывалась и т.д. Когда учился там Кибрик (Евгеений Адольфович Кибрик (1906—1978) – советский график, иллюстратор и живописец, педагог, профессор. – ред.), ничего в училище не было, абсолютно. Это были 20-е годы. Была такая история: когда он закончил учебу, вернулся в 60-х, зашел в музей училища и спросил: «А где же мои рисунки?», ему просто «развели руками». Они или исчезли или, вполне возможно, что ими просто топили. Но история училища продолжается, и это необъяснимо.
Что интересует вас – Катю, Егора, Костю как художников? Чем вы планируете заниматься дальше?
Катя. По большей части я занимаюсь айдентикой и графическим дизайном. Сейчас развиваюсь в этом направлении, но уже есть пару новых идей для проектов.
Е. Было бы интересно провести серию выставок, посвященную простым вещам, о которых люди думают каждый день – вредные привычки или еда, фастфуд и т.д. Мне интересно посмотреть, как можно изменить контекст того или иного вопроса, вещи, и как много у одного понятия может быть таких контекстов.
К. Мне интересна тема места, пространства, города и человека в нем. Как он находит себе место, как он его изменяет, как место меняет его. Как человек видит место, которое далеко от него. Например, человек, который живет далеко от моря, как он представляет себе город у моря? Это звучит банально, но всегда можно копнуть глубже. То есть, насколько вообще важна для человека география? Есть такая фраза, что география существует для географов, а граница – для пограничников. А еще есть очень интересная тема, связанная с палимпсестами. Существовали книги, на страницах которых текст печатался поверх другого текста, но с расчетом, что и верхний, и нижний можно было прочесть. И я подумал, что город и даже человеческое лицо это тоже палимпсесты – в течение жизни на лицо человека накладывается определенный опыт, и если это суметь прочесть, то можно увидеть все-все-все.
Эта выставка («ОНА») ваш общий дебют и каждого из вас в отдельности. Вы планируете и дальше делать совместные проекты?
К. Так совпало…
Катя. Мы хорошо сработали в плане взаимопонимания в ходе подготовки проекта, но будут ли еще у нас общие проекты, зависит от того, возникнет ли снова общая идея.
Е. Если посмотреть на художников с громкими именами, то можно увидеть, что они добились успеха, будучи в какой-либо творческой группе. Например, группа «Синий всадник» или те же импрессионисты.
Но это срабатывало только в том случае, если у группы было некое общее видение искусства.
Е. Да. Я бы хотел собрать людей, которые меня интересуют и впечатляют, в творческую группу, которая была бы сама, как личность, чтобы человек, когда вспоминал ее название, понимал, о чем она. Мне это интересно.
К. Мне кажется, такие объединения возникали потому, что самому очень сложно что-то создать, всегда нужна какая-то поддержка, должно быть несколько мнений, несколько точек зрения.
Е. Если сейчас время одиночек в искусстве, то группа будет смотреться в этом контексте крайне интересно. К тому же группа всегда может дать зрителю выбор. Он будет смотреть не на одну и ту же работу, исполненную по-разному. Скажем так, когда человек делает работы в каком-то одном стиле, который он выработал, он начинает замыкаться в себе и подражать самому себе. Копируя себя, он пытается научиться у самого себя же, что, по сути – абсурдно. Группа – это всегда большее количество информации, образов, разных подходов; у каждого есть свое мнение по поводу той или иной проблемы. Посмотрим правде в глаза – одному скучно, вот и все.
Екатерина Юськович родилась в 1995 году в г. Кривой Рог. Закончила Одесское художественное училище им. М.Б.Грекова, отделение художественного оформления. Занимается живописью, графикой, преподает каллиграфию и основы рисунка.
Константин Цапок родился в 1991 году в Кировограде. Учился в художественной школе им. А.А.Осмеркина. Закончил ОХУ им. МБ.Грекова (преподаватель Олевич Ю.О.). В настоящее время студент Украинской академии печати, факультет станковой и книжной графики (Львов).
Егор Гноевой родился в 1997 году в Кировограде. Учился в художественной школе им. А.А.Осмеркина. В настоящее время студент ОХУ им. М.Б.Грекова (преподаватели Ю.В.Корбан, Н.Д.Потужный, Н.Б.Лукин). Первая персональная выставка состоялась в Кировоградском мемориал-музее Осмеркина в июле 2016 года.
Татьяна Зубок
…рассуждения, конечно. детские. Но работы есть отличные!