ТРИ ИСТОРИИ О РАБОТАХ

В галерейной практике часто приходится сталкиваться с работами с богатой историей. В большинстве случаев в её основе лежит детектив, а случается, что и драма. Наличие истории картину выделяет — она перестает быть единицей в общем списке работ художника. Помимо формальных качеств, присущих живописи или графике, у такого произведения появляется контекст.

В галерее «Чайка» картины с историями — обычное дело. Мы часто работаем с произведениями, переданными нам семьей художника. И эти люди могут поведать о работах немало любопытного. Бывает и так, что художник давно эмигрировал, его след затерялся — тогда на помощь приходят бывшие друзья и знакомые, которые могут пролить свет на фигуру художника и его работы, созданные в то время. Именно так произошло с работой Станиславы Герниченко.

Несколько месяцев назад к нам попал холст с изображенными на нем русалками. Изображение было стилизовано и отсылало к «новой живописности» и эстетике art nouveau. Мы сразу предположили, что, скорее всего, работа была написана в 90-х гг. прошлого века. Также удалось вспомнить, что похожее по стилю произведение находится в частной коллекции, сформированной из работ, принадлежавших центру современного искусства ТИРС, действовавшему в Одессе в 90-е. Как известно, в круг художников Центра входили Александр Ройтбурд, Дмитрий Легейрос, Анатолий Ганкевич и Олег Мигас, Андрей Казанджий и др. Мы обратились к одесскому художнику Игорю Гусеву, примыкавшему к этому кругу, за помощью в идентификации художницы.

Станислава Герниченко, «Русалки». 80-е годы

Гусев рассказал, что Герниченко действительно была с ними в одной художественной тусовке, а после эмигрировала в Израиль. Работа из коллекции ТИРСа, изображающая двух борцов, также может принадлежать кисти художницы, несмотря на подпись г-на Гераскина, друга Герниченко. Также Игорь Гусев вспомнил историю, связанную с этой работой. Мол, один человек, знакомый с вышеупомянутой коллекцией, однажды увидел в одном из европейских музеев фотографию начала прошлого века с изображением этих самых борцов с картины художницы.

Мы подумали, что это бы всё объяснило — стилизацию, цвет, предмет изображения, и решили разыскать художницу, чтобы спросить ее об этом лично. Ведь наши русалки были не менее «неуместны» для 90-х гг., чем борцы из коллекции ТИРСа. Но, к сожалению, поиск не увенчался успехом. Поэтому все, что мы имеем сегодня — это любопытная история вокруг картины с потрясающими русалками, стилизованными под начало ХХ века художницей Станиславой Герниченко.

Иная судьба у работы Д. Тронова. Дмитрий Тронов — живописец, выпускник Одесского художественного училища им. Грекова, активный участник выставочной деятельности ТОХа (Товарищество Одесских Художников, конец 80-х – начало 90-х гг.). Работа, попавшая к нам, датируется 1992 годом. Она выполнена на дереве в духе религиозной живописи. Если присмотреться, ниже на фото видны некоторые детали, которые натолкнули нас на мысль о том, что работа написана поверх старой иконы. На это указывает наличие дубовой шпонки, общее искривление щита и рельефные следы по его краям, напоминающие ковчег — углубленное среднее поле в иконе. Также можно предположить, что икона долгое время использовалась в качестве столешницы — на ней заметны характерные следы, напоминающие вмятины от мясорубки.

Дмитрий Тронов

Наше предположение также основывалось на том факте, что Тронов в те годы написал немало работ на религиозную тематику, а в 1996 и вовсе принял священнический сан. Мы обратились к реставратору, Вячеславу Дружкову, за экспертной оценкой, чтобы развеять все догадки и подозрения.

Дмитрий Тронов, «Христос»

По словам Вячеслава, работа написана на деревянном щите и состоит из нескольких досок, склеенных между собой. Также имеются две торцевые шпонки, которые повторяют амплитуду изгиба всего щита. На наши вопросы, касающиеся материала и его сходства с иконой, реставратор ответил: «Общее между работой и иконой только основа, все остальное очень разное. Как по мне, то выбор художника вполне логичен. Ту работу, которую он исполнил, в техническом плане, можно было исполнить только на твердой основе. Возможно, автор увидел уже изогнутый щит, торцевыми шпонками напоминающий старые изогнутые иконы. Это навеяло ему мотив, сюжет работы…». Чтобы не плодить новых ложных гипотез, остановимся здесь, в конце заметив, что работа Д.Тронова посвящена известному евангелическому сюжету снятия с креста, и при достаточно строгой композиции и условности изображения являет нам крайнюю степень эмоционального напряжения. Это лишний раз свидетельствует о мастерстве художника, выбравшего в итоге иной путь.

Третьей и последней историей будет короткий рассказ о работе Игоря Степина, партнера и соавтора Светланы Мартынчик в художественном и литературном проекте под названием «Макс Фрай».

К нам попала работа, имеющая изображения с двух сторон полотна, выполненные двумя разными художниками. Такое случалось и раньше — например, на обратной стороне графики Валентина Сиренко часто можно встретить рисунки Анатолия Асабы — художники были приятелями и делили одну мастерскую. Но в этот раз дело обстояло куда интереснее — на обеих сторонах работы был изображен лось: на одной — в коричневатой гамме и на темном фоне, на другой — в цвете.

Игорь Степин, «Сохатый»

Следует обратить внимание на часть холста с подписью: «”Сохатый” холст, масло 100х160…» (дальше уже нельзя разобрать). Это подпись Игоря Степина. Очевидно, что такую подпись художник не стал бы размещать на лицевой стороне работы. Отсюда делаем вывод, что изображение лося на темном фоне принадлежит Степину. Тогда кто автор второго изображения?

У нас нет интригующей истории о том, как мы все-таки узнали, кто написал второго лося. Мы знали это сразу — его автор Стас Подлипский. Таким образом он интерпретировал работу Степина, хранившуюся у него в мастерской.

Стас Подлипский

Стас Подлипский — художник-концептуалист, участник творческого сквота «Фурманный переулок» (1990-1992, Москва), легенда одесской музыкальной сцены 80-90-х гг. В конце 80-х Стас активно участвовал в художественных выставках, дружил со многими одесскими художниками, в том числе с Мартынчиками. Надо полагать, у него осталось какое-то количество их работ, которые он время от времени продает местным арт- дилерам. Вероятно, однажды Стас решил переписать работу Степина. Было это, по всей видимости, в начале 2000-х. Он снял холст с подрамника, перевернул его обратной стороной и написал свою версию «Сохатого» — яркую, мечтательную, остроумную.

Иметь или не иметь работу с «историей» — выбор каждого. Бывают ведь и курьезные случаи, когда подобные истории осложняют владение вещью. Однако наличие контекста обогащает абсолютно любую работу: расширяет ее смысловое поле и  наделяет значением для того или иного периода истории искусств.

Автор Мария Иванова