Недавно в Одесском художественном музее представили проект Terrible Kissers — выставку экспериментального граффити. Художники рисовали прямо на стенах выставочного зала. После окончания проекта все работы будут уничтожены, а пространство закроется на ремонт. Мы поговорили с Стаху Шумски (Stachy Szumsky), одним из участников из Варшавы.
Стаху Шумски, Stachy Szumsky, участник проекта
— Как вы занялись граффити?
Я начал рисовать с 14 лет, благодаря моему другу. Тогда он уже много лет был активным райтером — и начал учить меня рисовать. Сначала я создавал граффити только на заброшенных зданиях, а через несколько лет начал рисовать на улицах.
— Как сформировался ваш стиль? Со временем работы сильно менялись?
Я постоянно меняюсь, думаю, я пока не нашел окончательный стиль, в котором я буду работать до конца жизни. Я стараюсь сильно не повторяться в отношении формы.
— Не все понимают, чем отличается граффити от, скажем, мурала.
Муралы обычно создают в диалоге с властями и по их санкции. Граффити — часто ближе к разрушению, чем к созиданию. Их создатели, как правило, нарушают закон.
Участники проекта. Фото Алексей Каташинский. Предоставлено пресс-службой Одесского художественного музея
— Вас когда-то арестовывали?
Да, однажды.
— Как это случилось?
Это было очень давно, может, лет десять назад. Меня задержали, когда я рисовал. Я провел под арестом 48 часов. Но это не очень долго.
— И вы дальше продолжили рисовать?
Меня это не очень заботило — это был интересный опыт.
Экспозиция проекта Terrible Kissers. Фото Алексей Каташинский. Предоставлено пресс-службой Одесского художественного музея
— Вы рассматриваете граффити как некий протест? Ведь, создавая работу, нередко приходится идти против закона.
Конечно, граффити — это протест против ограничений и регулирования деятельности человека. Но в целом оно несет в себе идеологической подоплеки. Это больше о деятельности какой-то группы художников и том, что их объединяет. А еще о соперничестве между разными группами.
— У каждой группы есть свой узнаваемый стиль?
Как правило, да. Хотя часто у членов группы очень разные работы и свой характерный стиль. Но художники, состоящие в какой-то группе, вдохновляются работами друг друга.
Подготовка экспозиции проекта. Фото Анастасия Суворова
— А за что соперничают разные группы?
Сейчас в больших городах граффити не так популярно. В двухтысячных было более видимым то, как разные группы соперничали за территорию. Сейчас это меньше заметно.
Граффити во дворике ОХМ. Фото Алексей Каташинский. Предоставлено пресс-службой Одесского художественного музея
— Перерастало ли соперничество между разными группами в реальные конфликты?
Да, такое и случалось между отдельными членами двух групп — и потом нередко затрагивало всех остальных.
— Есть ли в сообществе граффитистов свои собственные критерии качества работы, своя эстетика? Или, может, у вас есть свои личные критерии?
В самой культуре граффити очень ощущается связь с музыкой. В работах первых волн граффитистов в Польше это чувствуется особенно сильно. Они вдохновлены стилем граффити Западного побережья США. Сейчас польских художников интересует принципиально друга эстетика. Критерии качества работ очень изменились из-за интернета и том, как воспринимается изображение в виртуальной реальности. Сейчас у каждого есть возможность наблюдать и искать что-то для себя в работах художников по всему миру.
Когда я смотрю на чужие граффити я думаю о том, каков личный вклад художника, который их создавал, какие наиболее яркие и характерные элементы он привнес в эту работу.
Экспозиция проекта Terrible Kissers. Фото Алексей Каташинский. Предоставлено пресс-службой Одесского художественного музея
— Для вас граффити — это основное занятие? Или вы параллельно занимаетесь чем-то другим?
Но официально я нигде не работаю, только занимаюсь разными художественными проектами. Например, мы вместе с моей девушкой организовали арт-групп, он называется Nomadic State — там мы создаем более концептуальные вещи. Я не зарабатываю деньги на граффити — и поэтому не отношусь к этому, как к работе. Занятие, которым можно заниматься без мыслей о выгодах и заработке, как мне кажется, может быть намного свободнее и продуктивнее.
— За то время, которое вы занимаетесь граффити, стало ли оно более коммерческим?
Конечно, граффити коммерциализируется. Многие художники делают футболки, постеры и т.д. И многие художники берутся за коммерческие работы — рисуют муралы, например. Для них это, очевидно, один из способов выживания.
Но по своему определению граффити — незаконное занятие, поэтому его невозможно коммерциализировать.
Экспозиция проекта Terrible Kissers. Фото Алексей Каташинский. Предоставлено пресс-службой Одесского художественного музея
— Как вы думаете, должна ли в работах художников раскрываться какая-то актуальная проблема. Например, как в работах Бэнкси.
В работах граффитистов не должна раскрываться какая-то проблема. Это просто шрифт и трансформация букв. Да и социально-критическое искусство не должно использовать такие простые формы, как те, которые использует Бэнкси. Конечно, такие работы понятны широкому кругу зрителей. Но это чересчур просто и поверхностно — и я не большой фанат таких попыток задуматься о тех или иных проблемах.
Мне кажется критическое искусство — это одно измерение, а граффити — совершенно другое. А еще есть стрит-арт, который тоже имеет свою специфику.
Подготовка проекта. Фото Анастасия Суворова
— Должно ли, по вашему мнению, граффити быть принято как форма современного искусства?
По-моему, нет. Тогда оно будет станет поделено на жанры или каким-то другим образом ограничено. И от этого станет неправдивым и ненастоящим. Конечно, искусство граффити может влиять на работы современных художников. Но граффити не должно ограничивать само себя.
— Имеет ли смысл проведение выставок работ граффитистов?
Мне кажется, нет.
Экспозиция проекта Terrible Kissers. Фото Алексей Каташинский. Предоставлено пресс-службой Одесского художественного музея
— Когда вы что-то создаете, вы думаете о потенциальном зрителе?
Мнение людей не то, от чего я завишу во время процесса рисования. Я стараюсь никого не слушать, а, скорее, прислушиваться к своим личным ощущениям.
Я никогда не спрашиваю мнения других граффитистов, но иногда они рассказывают, что они думают о моих работах.
— То, что вы делаете работу не снаружи, а в помещении, да еще и в музее, как-то влияет на вашу манеру, на особенности работы?
Конечно, когда я рисую в разных местах, я вдохновляюсь тем, что меня окружает, какими-то локальными мотивами.
— Когда проект закончится, все работы уничтожат. Как вы к этому относитесь?
Я привык к этому. И хорошо документирую все созданное.
Беседовала Анастасия Суворова
Благодарим пресс-службу Одесского художественного музея за предоставленные фото
