Михаил Рева — одесский скульптор, художник, архитектор. Работы Михаила «12-й стул», «Дерево любви», «Дом Солнца», «Одесское время» и др. знакомы, пожалуй, каждому, кто когда-либо бывал в Одессе. В 2016 году основал фонд REVAFoundation, созданный для поддержки юных представителей разных видов искусств.
Михаил Рева
Я родился в Керчи и в детстве приезжал туда к бабушке. Ее дом стоял на косе, а вместо леденцов у меня был кусок паюсной икры. Но мои родители познакомились в Одессе. И большую часть жизни я провел в этом городе, и поэтому я ощущаю себя одесситом от мозга до костей.
Мой отец был капитаном дальнего плавания — и удивительным, очень цельным человеком. Когда он приходил с моря, то, как сказки, рассказывал истории о разных странах, о других народах. Из-за этих рассказов я с любопытством ждал его возвращения. Наша семья тогда жила в маленькой хрущевке — и когда все собирались, чтобы его послушать, дети сидели под столом — потому, что за столом сидели взрослые, а для малышни уже не было места.
Михаил Рева, «Одесское время»
Море
В детстве я мало что знал о скульптуре. А вот море, горизонт меня манили больше, чем что-либо другое. После восьмого класса, в пятнадцать лет я поступил в мореходку. А в семнадцать — впервые попал за границу. Тогда мы почти месяц плыли до Кубы. Остров свободы был первой страной, в которой я побывал. Тогда я узнал, что земля — маленькая, а море и океан — большие. На наш пароход садились усталые птицы с красивыми красными носами, которые летели в ту же сторону.
Об этом путешествии можно рассказывать отдельно — там были ураганы, опасность. Смерть была очень близко — и от всего этого захватывало дух. Мы попали в циклон и нам не хватало пары градусов, чтобы сделать оверкиль (прим. опрокидывание судна вверх днищем). Если крен сорок шесть градусов, крушение неизбежно — а наше судно наклонилось на сорок четыре. Кажется, ты на краю гибели — но волна тебя подхватывает и несет к следующей опасности. И так продолжалось несколько суток. Но в юности такие вещи иначе воспринимаешь — и чувствуешь не страх, а адреналин и драйв.
Михаил Рева, «Дом Солнца»
Близость с природой и стихией особенно ощущается в местах, где нет следов человеческой деятельности. Сейчас у меня не хватает времени уехать в места, где не ступала нога человека. Там ты чувствуешь энергию, которая тебя наполняет и к которой мы все принадлежим. Эта энергия мне необходима для работы. В природе нет того, что отвлекает — пятизвездочных отелей, бассейнов, бедер и всего остального. Сейчас я часто сбегаю на Каролино-Бугаз на сутки-двое и заполняю все свои батарейки. А потом снова начинаю работать.
Михаил Рева
С детства я лепил и рисовал — весь дом был в пластилине. Любовь к созиданию у меня появилась рано — и только потом я понял, что такое настоящее искусство.
Когда мне было лет восемнадцать, я попал в Барселону. И долго стоял возле Саграда-Фамилия — тогда я еще не знал, кто такой Гауди. Это напомнило мне то, как в детстве я любил строить замки из песка — только здесь были проработаны все детали. На меня это произвело колоссальное впечатление — это было, как дыхание Бога. Мне казалось, что так не может быть. Но я думаю, что сила искусства как раз в том, чтобы создавать невероятное.
Михаил Рева, «Дерево любви»
О том, как можно резко изменить свою жизнь
Когда я служил в армии, мой папа изменил мою жизнь. Я хотел опять уйти в море. А отец позвонил своим друзьям, и мне закрыли визу — под предлогом, что я служил в секретных войсках. Я ничего не понимал, потому что самое секретное, что я там делал — это сорок восемь барельефов героев Советского союза, которые я вылепил за месяц.
После этого я задал себе вопрос: что я люблю больше всего? Скульптуру.
Я понял, что нужно учиться и начал с самого начала. Работал в художественном фонде, формовал работы, подглядывал и набирался опыта. Впоследствие это мне очень помогло — кроме того, что я умею лепить, я освоил все этапы изготовления скульптуры.
Михаил Рева, «Дом Солнца»
Первая монументальная работа, в создании которой я участвовал — «Памятник героям-летчикам» на 5-й фонтана (авторы — В.Патров, М.Еременко, 1984 год). Я вырос в этом районе. Когда я помогал устанавливать скульптуру, палило солнце — а я сидел на самом верху. Мимо меня проходили знакомые: «Мишка, пошли на море!». Но они ушли, а я остался со скульптурой.
Дальше были неудачные попытки поступления в институт в Харькове — три года подряд. Когда, наконец, меня приняли — я понял, что это не моя альма-матер.
Михаил Рева, «Одесское время»
А потом, очевидно, небеса надо мной сжалились. Мне посоветовали ехать в Муху (прим. бывшее Ленинградское высшее художественно-промышленное училище им. В.И. Мухиной), в Питер. Поступить было очень сложно — на весь курс принимали всего семь человек. Конкурс был безумным: к экзаменам допустили только девяносто человек — мастерские больше не вмещали. А самих заявлений было под триста. Многие поступали по пять, шесть, семь, десять лет подряд. Это были настоящие патриархи, которые знали всех натурщиков и могли лепить их, не глядя.
Моя проблема была в том, что у меня не было никакой школы за плечами. Но это меня и спасло. Я уже приготовился быть отшельником, который будет жить где-то на Моховой и ходить учиться вольным слушателем. Но меня приняли с первого раза.
Михаил Рева, «Двенадцатый стул»
Муха была самым прогрессивным и профессиональным ВУЗом Советского Союза. Мы нереально много работали — это был марафон на выживание. Я поступил на скульптуру, а параллельно учился еще на трех кафедрах — на стекле, керамике и металле.
На первом курсе все лепили работы из глины — а я делал их в металле, стекле. Не потому, что я хотел выпендриться, а потому что мне было это интересно. На этой почве у меня даже возник конфликт с одногруппниками. Я не понимал специфической художественной этики. Потому, что я с моря, у нас принято помогать друг другу — на пароходе ведь все равны. А потом все привыкли к тому что я такой, как есть, и не буду ни под кого подстраиваться — и так до сих пор происходит.
Золотой Дюк
Моя первая большая работа — главный приз фестиваля «Золотой Дюк». Статуэтку должен был изготовить один известный одесский скульптор. Но он почему-то ее не сделал, а призы-то нужно было вручить. У меня как раз каникулы в институте, и я тогда был совсем юный. Меня затолкали к Говорухину в кабинет, он спросил: «успеешь?». Я ответил, что да. И сделал эту работу за три дня — вылепил, отлил в металле. А потом уже был конкурс, который я выиграл — наверное, потому, что моя работа, в отличие остальных, была небольшой.
Михаил Рева, статуэтка кинофестиваля «Золотой Дюк». Источник — Википедия
Для того времени Дюк с хрусталем был достаточно авангардным. Перед конкурсом я смотрел огромный каталог наград за фильмы — мне нужно было придумать такую, которой до этого не было. И я придумал тетраэдр, внутри которого золотой Дюк переливался, как бриллиант. На фестивале мы познакомились с Марчелло Мастроянни — вместе ели арбуз и пили водку, это было очень смешно.
Михаил Рева. В мастерской
Второй большой работой стал мой диплом. Я получил за него золотую медаль — и это дало мне право автоматически вступить в Союз художников.
Как лучшего студента, меня хотели командировать в Магадан к Эрнсту Неизвестному, который делал работу «Маска скорби». Но, к счастью, удалось избежать этой поездки. Я уехал стажироваться в Италию. И так получилось, что я уехал из СССР, а вернулся в СНГ. Китайцы говорят «Не дай бог тебе жить в эпоху перемен” — и уже с 1985 года меня сопровождают эти перемены.
Очень важно в жизни встречать людей, которые станут для тебя учителями, носителями истины и знаний. Для меня это Борис Давыдович Литвак, Гарик Голубенко, Юрий Рост, Эрнст Неизвестный, Ризо Габриадзе, Людмила Калугина и т.д.
Эрнст Неизвестный
Когда тебя выплевывает тоталитарная машина, ты никто. И выстоять — очень непросто. Художник отличается от всех остальных тем, что у него есть свой мир. Если ты глубокий человек и у тебя есть колоссальная идея, она дает тебе выжить.
Эрнст Неизвестный, «Золотое дитя»
Самое главное, против чего была направлена идеология в советское время — личность человека. Тоталитарному режиму нужно было уничтожить его свободу, храм внутри. И после этого человек становится рабом и поверит во все, что угодно. Люди, которые умеют мыслить, анализировать и у которых есть внутренние ценности — могут противостоять системе. Одним из таких людей был Эрнст Неизвестный.
Михаил Рева и Эрнст Неизвестный
Сам Неизвестный — это эпоха. Он произвел на меня колоссальное впечатление при том, что мы совершенно разные. Он был мистическим человеком, глубоким, парадоксальным и непредсказуемым. Я бы назвал его философом в скульптуре, своего рода пророком, который отправляет сигналы в будущее, выражая мысли и чувства в произведениях.
Эрнст Неизвестный, «Золотое дитя»
Эрнст Неизвестный, «Золотое дитя». Перед открытием скульптуры
Работа с Неизвестным была для меня хорошей школой. Это был первый опыт создания монументальной скульптуры от начала до конца и в таком большом размере.
Город купил у Неизвестного не готовую работу, а гипс — то есть, саму скульптуру нужно было перевести в бронзу. И им нужен был человек, который отвечал бы за техническую часть. Так я полетел в Нью Йорк.
Михаил Рева и «Золотое дитя»
Изначально он должен был стоять на Александровском проспекте — но там он своей массой и стилистикой повлиял бы на городскую среду центральной части города. Эта скульптура сделана для мегаполисов — и могла бы стоять в Чикаго, Нью-Йорке. Она требует совершенно других масштабов. А у нас в городе нет больших площадей, он камерный — здесь все очень маленькое и комфортное. Морвокзал был единственным местом в центре, где много воздуха и более современная архитектура.
Эрнст Неизвестный, «Золотое дитя». Открытие скульптуры
Для того, чтобы установить работу, нужно сделать архитектурную часть — так возникла идея постамента с четырьмя сторонами света.
Постамент скульптуры до сих пор не закончен. На нем лежит пять монет, а должно быть около пятисот рельефов. Тогда нижняя часть уравновесила бы верхнюю.
Одесса
Одесса — город нереализованной мечты. Одесса — Вавилон, где в одном дворе жили итальянцы, греки, молдаване, евреи и украинцы. Здесь они начали общаться и нашли то, что их всех объединяло — улыбку и юмор.
Михаил Рева, «Двенадцатый стул»
Сила Одессы — в самоиронии. Важно уметь смотреть на вещи под несколько другим углом зрения. Поэтому даже трагические события здесь вызывают не злобу, а внутреннее сострадание.
Михаил Рева, «Двенадцатый стул»
Эта энергия мечты переходит из поколения в поколение — все, кто живет здесь, будут мечтательны, наполнены красотой и любовью.
Михаил Рева, «Двенадцатый стул»
Искренность
Я из романтического поколения. Когда я родился, росток свободы только зарождался. И я всячески стараюсь уйти от советских стереотипов, безвкусицы в скульптуре. В Советском Союзе скульптура была самым консервативным видом искусства. Среди искусства того времени есть как удачные скульптуры, так и неудачные. Например, рабочий и колхозница Веры Мухиной сделаны поразительно — как в образе, так и в технике. Я считаю, что это шедевр советской скульптуры.
Михаил Рева, «Дом Солнца»
Мы живем в эпоху безвременья. Моисей сорок лет водил евреев по пустыне. А у нас еще даже Моисея нет. И до пустыни мы пока не дошли. Но новое поколение — наша надежда на исцеление. Наше общество больно — завистью, злобой, равнодушием, ленью. Семьдесят лет здесь воспитывали не свободных людей, а странную безвольную субстанцию. Люди могли сидеть на кухне и что-то рассказывать — но шепотом, чтобы не услышали соседи.
Михаил Рева, фонтан «Источник»
Мои работы ориентированы на взаимодействие скульптуры и зрителя. Скульптура — сильный инструмент, который формирует вкус поколения и среду. Когда я делаю свои проекты, то адресую их в определенные слои общества. Например, работа «Одесское время» в Горсаду сделана для детей. Это их масштаб — и они это будут помнить, как мгновения детства.
Михаил Рева, «Одесское время»
Если работа искренняя, она формирует среду вокруг и становится абсолютной точкой притяжения. Например, памятник Дюку де Ришелье. На этой небольшой скульптуре держится весь архитектурный ансамбль.
Я работаю с архитектурным пространством. Оно бывает удачным. Бывает, что его приходится корректировать, а бывает — я просто не могу его изменить. И тогда приходится что-то изобретать, чтобы хоть как-то улучшить ситуацию. Например, иначе расставлять акценты, чтобы создать другую энергию — как в Аркадии, для которой я создал крутящиеся скульптуры.
Пластика скульптуры может быть какой угодно. Но самая главная ее функция — это гармонизация пространства. Например, фонтан «Источник» очень удачно вписался в окружающее пространство. Сейчас экскурсоводы рассказывают туристам, как возле него Пушкин соблазнял графиню Воронцову. И здесь же написал «Я помню чудное мгновенье, передо мной явилась ты…».
Михаил Рева, фонтан «Источник»
С работами для центра культуры вина одного известного украинского производителя была совсем другая история. Там было прекрасное пространство — и видно, что владельцы вложили в этот проект свою душу. Мне не хотелось подходить к этой работе стереотипно и изображать грозди винограда, а хотелось найти что-то новое. И возникла идея скульптуры в виде веточки, ростка.
Михаил Рева
Нужно было создать работу высотой в пять метров — и чтобы при этом росток был таким же нежным, как настоящий. Я изучал фактуру лозы — и открыл для себя необычайный мир. Виноград — это организм, который находится в постоянном развитии.
В мастерской Михаила Ревы. На столе — виноградная лоза
В этом же центре культуры вина было совершенно другое, очень интересное по энергетике пространство — сводчатые подвалы, которые строили швейцарские поселенцы. Это вдохновило меня на серию работ с масками — у греков они были пропуском в миры, в которые невозможно попасть.
Михаил Рева
Сама маска — одна и та же, она не меняется. Но разное обрамление делает этот лик то мужским, то женским. Он становится нежным, суровым, мистическим.
Михаил Рева
Из этих серий работ выросла идея фонтана, который будет установлен в Греческом парке. Он будет называть «Начало начал». На фонтане изображены две разных маски под древом жизни. Наши души еще чисты и безгрешны — еще нет плоти, но есть лики, мужской и женский. А из древа только появляется змей.
Михаил Рева
Интуиция
Многие вещи происходят совершенно необъяснимым образом. Я их делаю, а мне кто-то сверху дает подсказки. Я создаю работу — а потом приезжаю в место, где никогда в жизни не был и вижу то же самое — только не из бронзы, а живое.
В искусстве нет места соревнованию. Мне не важно, сделаю ли я лучше, чем кто-то до меня. Возможно, это лучше, а, возможно, хуже. Кто знает? Кто определяет эти критерии? Важно другое: открыл ли ты что-то для себя? Главное — удивить самого себя.
Михаил Рева
Радость
Мудрецы говорят: «Ищи в жизни радость, это лучший способ привлечь счастье». . Нужно стремиться отыскать радость в каждом мгновении — ведь это дает возможность жить.
Михаил Рева
Фото к материалу предоставлены Михаилом Ревой
Беседовала Анастасия Суворова
